О шляпах, плюрализме и современном подходе к религии
– Игорь, в вас очень сложно заподозрить раввина!
Это вы о том, как я выгляжу? Конечно, довольно нестандартно для религиозного деятеля. Есть подход, который был сформулирован еще 200 лет назад. Он заключается в том, чтобы быть евреем дома и гражданином на улице.
– В шляпе вас можно увидеть?
Шляпы я ношу, но не по религиозным соображениям, а как любой другой человек.
– По внешнему виду, конечно, сразу можно уловить разницу. А в чем еще заключается прогрессивность вашего религиозного течения?
Прогрессивный иудаизм совмещает в себе уважение к религиозным традициям и современный подход к жизни. Мы также придерживаемся принципа равноправия: синагога открыта для всех, независимо от пола, национальности и политических взглядов. Для того, чтобы к нам прийти, необязательно даже быть евреем по маме. Во время службы в синагоге нет разделения на мужчин и женщин, да и сами службы проходят в довольно современном стиле — под музыку и часть службы читается на языке страны, то есть в нашем случае на английском. Все мероприятия доступны для людей с особыми потребностями. Служба транслируется в интернете и те члены общины, которые не могут прийти, имеют возможность присоединиться к службе онлайн.
– Общие каноны при этом сохраняются? Те же самые службы – это пятница вечер и суббота утро?
Все верно. Это иудаизм и это важно. Мы придерживаемся традиций прошлого, но подаем их в современной форме.
– Мне кажется, что это должно неизбежно приводить к конфликтам с более ортодоксальными общинами.
Вы правы, конфликты есть… Но я вообще вижу все это по-другому. Мне не очень важно, к чему приписывает себя человек. Я стараюсь сделать так, чтобы люди либерального толка тоже нашли свое место в иудаизме. Я, как религиозный деятель, искренне открыт для всех и думаю, что каждому важно найти свою общину. Человеку должно быть комфортно, хорошо с этим раввином, с этими прихожанами. Ему должны нравиться программы общины, вид службы, тогда он захочет там остаться.
– Бывает так, что люди приходят к вам в синагогу, видят, что она слишком либеральна и не находят себе там места?
Так происходит с любыми общинами. Есть люди, которые в ортодоксальные синагоги приходят и находят их слишком строгими. Я — за плюрализм! Мне очень импонирует слоган европейского союза – «единство в многообразии». Я уважаю чужую волю: мы все — разные, у людей должен быть выбор. Важно, чтобы люди сами принимали осознанные решения, я не хочу и не буду никого заставлять.
– Это, конечно, очень современный и интеллектуальный подход к религии.
Я — за «educated choice». В нашей синагоге даже уровень соблюдения традиций прихожане выбирают сами, никто никого не осуждает. Я — за то, чтобы рядом сидели разные люди. И если я смогу создать атмосферу комфорта для всех этих людей – это будет победа.

О том, как стать лондонским раввином, если ты — челябинский инженер
– Игорь, вы в детстве мечтали стать космонавтом или ветеринаром? Вряд ли ведь сразу раввином?
У меня вообще не слишком очевидный путь. Мое первое образование – инженер-приборостроитель Южно-Уральского государственного университета.
– Неожиданно! А что заставило челябинского инженера-приборостроителя стать раввином лондонской прогрессивной синагоги?
Я не всегда знал, что буду этим заниматься. Я — из советской семьи. Как и во многих семьях, когда дело доходило до праздника Песах, все ели мацу, а на Пасху — дружно красили яйца.
– Ну, во времена советского союза поддерживать традиции иудаизма было очень сложно, я думаю.
Это было возможно, примеры есть. Но в основном это были подпольные движения, потому что, действительно, было опасно.
– То есть вы — из не слишком религиозной еврейской семьи. Учиться пошли на инженера. Давайте теперь точки соединим: как вы стали раввином?
До 10 лет я не был вовлечен ни во что еврейское. Но потом моя бабушка узнала о существовании еврейских летних лагерей: очень хороших и доступных по цене. Родители меня туда отправили, я им очень за это благодарен.
– Это прямо в Челябинске?
Тот был под Екатеринбургом, но вообще они существовали по всей России. Лагерь мне очень понравился, он был построен по принципу неформального образования. Это было что-то совсем другое, глоток свежего воздуха. Меня не заставляли учиться, а показывали, что в мире есть интересного, рассказывали, как я могу это изучить, исследовать. Это изменило мою жизнь. Директор лагеря разъезжал по нему на роликах, я помню это до сих пор. Это было настолько искренне, что я почувствовал связь и после этой поездки стал активным участником еврейской общины.
Сначала начал ходить в молодежный еврейский клуб в Челябинске. Со временем стал мадрихом (наставник, вожатый, ведущий группы), потом другие еврейские организации стали приглашать быть мадрихом у них. Я проводил праздники. Постепенно набирался опыта, хотя знаний, как я сейчас понимаю, было недостаточно.
Я стал координатором еврейского клуба, мы много работали, команда была отличная. Постепенно наш клуб вышел на очень приличный уровень. Однажды нам предложили участие в международном проекте, и мы стали побратимом еврейской прогрессивной общины Menorah Synagogue в Манчестере. Они пригласили нас в гости. Мы многое обсуждали, обменивались опытом и в какой-то момент они предложили: если кто-то из нас захочет пройти религиозное обучение, они помогут, напишут рекомендательные письма. Знаете, иногда человеку нужно просто предложить…
– Вы именно тогда приняли решение?
Это был поворотный момент. Я потратил два года, изучая языки: я очень плохо знал английский и практически не знал иврит – а это, конечно, были условия поступления. Я провел год в Москве на одной из программ всемирного союза прогрессивного иудаизма, и после этого год в Израиле. Теперь всем гордо рассказываю, что английский язык учил в Иерусалиме.
Одна из особенностей обучения в Leo Baeck Сollege на моей программе состояла в том, что для того, чтобы на нее поступить, у человека уже должно было быть высшее образование в любой сфере. Поэтому мое приборостроение очень даже пригодилось. Обучение длилось пять лет. В апреле я сдал свою диссертациюи на прошлой неделе был очень рад узнать, что я закончил колледж с отличием.
– 5 лет – это серьезный срок. Во что пришлось погрузиться? Что было легко, а что — сложно?
Это классическое религиозное обучение с серьезной академической составляющей. Религиозные тексты, филология семитских языков, история, изучение еврейского закона. После 5 лет обучения выдают два документа: смиха (это подтверждение моего раввинского титула) и master's degree в прикладной теологии иудаизма.
– Предположу, что процесс обучения очень непростой: и физически, и морально. Мне это видится как некий переход из состояния «быть где-то одной ногой» к полному коммитменту. Студенты сходят с дистанции?
Там настолько долгий и серьезный процесс принятия студентов, что очень много людей отсеиваются уже на этом этапе. Есть, конечно, и те, кто уже позже не выдерживает. Процесс принятия себя как раввина — это сложно, как и любой процесс перехода из одного состояниия в другое. Конечно, и у меня сомнения были, но в итоге все к лучшему…
– Как ваши родители отнеслись к тому, что вы решили стать раввином?
Хороший вопрос. Они отнеслись с уважением и пониманием, что было для меня очень важно. Им нелегко сейчас, что я живу далеко от них, но зато это возможность для них немного попутешествовать. Минусы в расстоянии, конечно, есть. Надеюсь, когда-нибудь они захотят сюда приехать.

О «еврейском счастье», семейном лагере и «TED Talks» в синагоге
– Игорь, учитывая ваш сложный график, как вы находите время еще и для параллельных проектов?
Если разобраться, они ведь тоже на мою основную тему, и я ими, действительно, очень горжусь. Первый проект – это семейный еврейский лагерь «Иерусалимская сказка» для русскоязычных семей со всего мира, который существует уже 11 лет. Я невероятно счастлив, что одним из участников нашего лагеря много лет был директор моего первого лагеря со своей семьей, тот самый, который ездил на роликах. . Для меня это очень значимая, практически сказочная история: круг замкнулся.
– Семейный лагерь – это как?
В наш лагерь приезжают родители вместе с детьми, и мы делаем все, чтобы была возможность детям отдохнуть от родителей, а родителям — от детей. Мы готовимся к гостям абсолютно любого возраста: ясли, детский сад, программа для подростков – все с профессиональными преподавателями. Для взрослых, начиная с 18 лет, мы организуем лекции, мастер-классы: начиная от танцев и фитнеса, заканчивая ювелирной и арт мастерскими. У нас прекрасные педагоги, я сам каждый год узнаю столько всего нового! Такой уровень возможно поддерживать благодаря тому, что у нас есть спонсор – Фонд «Генезис», поддержка фонда Джоинт и пожертвования наших участников.
– Как можно попасть в ваш лагерь?
Попасть можно всем желающим, никаких проверок нет. Но все же нужно понимать, что лагерь — еврейский, там соблюдаются основные еврейские традиции. Мы показываем и предлагаем, но не заставляем — это принципиальный момент. У нас есть церемония встречи субботы и отдельная зона в ресторане для соблюдающих принципы кашрута. Несколько лет назад в нашем лагере прошла церемония еврейской свадьбы: пара из числа наших участников, которые много лет к нам приезжали, решили отпраздновать свадьбу у нас. В прошлом году прошла церемония Бар-мицвы – это еврейское совершеннолетие. У нас всегда очень интересные люди, деятели искусства, культуры. Это невероятное качество общения.
– Знаю, что это не единственный проект, есть еще «Еврейское счастье» — что это?
Это настольная игра, которую мы сделали с моим братом Костей. Нам всегда казалось, что еврейский мир живет и разговаривает в основном на английском и на иврите. На русском языке образовательных материалов очень мало и они,как правило, низкого качества. На стыке нашего интереса к еврейскому контенту и желания сделать красивый и качественный образовательный ресурс и родилась идея «Еврейского счастья». Эта игра — про Израиль, мы называем ее «путешествие по Израилю в коробке». Основа игры – экономическая стратегия, похоже на «Монополию». Все объекты, находящиеся в игре, и все карточки связаны с Израилем и его историей. Мы очень ответственно подошли к этому вопросу, проект длился 6 лет, но в то же время сохранили чувство юмора и сделали игру развлекательной. Мы запустили игру два года назад, и она получает очень хорошие отзывы. Многие еврейские русскоязычные организации купили игру для своих школ, я этим очень горжусь.
– Есть встречи в синагоге, которые вы организуете в стилистике «TED Talks». Формат такой же? Как вы приглашаете интересных спикеров и на какие темы они выступают?
В мире живет около 3 миллионов русскоговорящих евреев и большинство из них – не в России, а в Израиле, странах СНГ, Америке, Канаде, Германии. Это ниша, с которой никто не работает, но связать таких людей очень важно. Когда я это осознал, я создал проект, который называется «ДОР», что на иврите значит поколение. Идеология — простая. Есть еврейский принцип обучения на протяжении всей жизни. Я искренне верю, что у каждого есть то, чему он может научить других людей. Часовую лекцию не все могут выдержать, 15-минутный рассказ — намного доступнее. Эти выступления я записываю и выкладываю в интернет. Каждая встреча объединяет трех спикеров, которые выступают один за другим. Одна из тем должна быть еврейской, две другие – абсолютно любые. Мы уже обсуждали инвестиции, искусственный интеллект, юридические аспекты переезда в Великобританию, еврейскую историю хасидизма. Слышали личные истории людей. Каждый раз такая встреча перетекает в неформальное общение в соседнем пабе или кафе, и эта часть у всех – самая любимая. Я принимаю любые темы, иногда ищу спикеров на Facebook. Каждый раз это происходит по-разному и очень интересно. Проект называется DOR, что значит «поколение» на иврите. Я пытаюсь объединить поколение русскоязычных евреев, которые не живут в русскоязычных странах, но хотят найти для себя еврейский дом. По этой же причине примерно полгода назад я стал председателем фестиваля. Лимуд – это образовательная конференция на русском языке для людей самых разных возрастов и интересов, посвященная еврейской жизни. В 2017 году 750 евреев со всей Европы собрались в Лондоне и сделали для себя фестиваль еврейских знаний. Для многих это стало первым еврейским мероприятием и зарядило энергией на всю оставшуюся жизнь. Следующая конференция пройдет в Вене в феврале 2020 года. Я верю в идею Лимуда, поэтому и нахожу время и на волонтерских основах возглавляю команду из почти 50 волонтеров, которым небезразлично будущее русскоязычного еврейского миру.

О типичном дне раввина и многогранности еврейской идентичности
– Игорь, вы чувствуете себя именно русским раввином? Кто ваши прихожане?
Я осознаю себя евреем и гражданином, в моем случае отражается многогранность еврейской идентичности. Я чувствую себя носителем русской, еврейской и британской культур, нахожусь на стыке трех миров, и таких, как я, очень много. Когда меня спрашивают, каким именно раввином я хочу быть, я отвечаю — хорошим.
Есть некоторые исследователи еврейской культуры, которые как раз утверждают, что быть евреем – это всегда быть где-то между. На протяжении тысяч лет у евреев не было даже своей земли, они не всегда жили в благоприятном окружении… Хотя важно сказать, что и благоприятное тоже было. Поэтому быть евреем для меня – это продолжать многовековую традицию жизни на стыке миров и культур.
Наша синагога находится в районе St Johns Wood, расположение практически центральное. В общине порядка 2000 человек и космополитичность Лондона в ней очень хорошо отражена. Есть и русские прихожане, и британцы. У нас очень много людей, которые являются членами общины поколениями. Наша синагога образовалась в начале 20 века и сыграла очень серьезную роль в становлении британского еврейства.
А вообще, по моим данным, таких, как я, в Лондоне около 6000 человек – евреев, которые говорят на русском языке.
– Евреи как считаются? По маме?
Наша синагога очень лояльно относится к тем, кто еврей по отцу, например. Но самое важное – не это, а тот факт, получил ли человек еврейское образование. Я веду еженедельные классы, на которых те, кто не получил еврейского образования в детстве, может прийти и в комфортной атмосфере и без осуждения и предрассудков узнать основы иудаизма и еврейской культуры.
– Человек может получить еврейское образование, не будучи евреем?
Учиться и приходить на службы могут все, это не запрещено. А вот стать членом общины и проводить религиозные обряды могут не все. В разных странах этот вопрос решается по-разному. В Британии прогрессивные течения иудаизма принимают евреев по отцу при условии, что они получили еврейское образование.
– Если человек хочет перейти в иудаизм по идейным соображением или ради любимого человека — это длительный и сложный процесс. У вас также?
Ну, этот процесс в любом течении иудаизма непростой. У нас он менее строгий чем у ортодоксов, но тем не менее мы просим человека не просто что-то знать про иудаизм, но и попробовать его на практике. Чтобы это сделать, нужно пробыть в общине минимум год, регулярно посещать ее, пройти с нами весь цикл религиозных праздников. Прихожанин должен изучать иврит, посещать еженедельные классы по изучению иудаизма. Туда, кстати, ходят не только те, кто переходит в иудаизм, но и те, кто просто им интересуется. Я именно эти классы сейчас веду в нашей синагоге.
– Что такое типичный день раввина?
У раввина не бывает типичных дней и фиксированных часов работы. Я провожу службы и занятия, к которым нужно готовиться. Но иногда нужно просто поехать навестить члена общины в больнице, в другой день — помочь провести церемонию: от похорон до свадьбы. Случается и просто делать скучную административную работу.
Когда, например, был миграционный кризис, очень многие еврейские общины открыли свои двери для беженцев, часть синагог даже переделали в квартиры для мигрантов. Мы всегда собираем одежду и вещи для тех, кто попал в беду. Те же беженцы, например, лишены всего: медицинской и юридической помощи, права на работу. Под опекой нашей синагоги находятся более 150 беженцев, у нас они получают финансовую и юридическую помощь, мы можем присмотреть за их детьми, помочь одеждой. Поэтому вне зависимости от политической ситуации в стране, день раввина выглядит совершенно по-разному.
– Получается, это гораздо больше, чем просто работа.
Да, но я считаю, мне повезло. Вокруг меня – самые интересные люди, это и есть мое «еврейское счастье».